Цивилизация права: по лезвию между двух анархий - Александр Федосюк

Порядок функционирования каждой социальной системы, особенно государства с присущим ему государственным режимом, определяется наличием и уровнем влияния на него обозначенных М. Ориу31 объективных (вещных) и субъективных (корпоративных)32 факторов. В силу невозможности исключения субъективных факторов государство в лице своего правительства устанавливает правила реализации и юрисдикционной защиты субъектами своих гражданских прав. При этом принимаемые законы становятся внешними правилами (по отношению к субъектам права), не зависящими прямо от личной воли отдельных субъектов (которые, в соответствии со своим личным и/или служебным статусом в государственной иерархии, выступают носителями и проводниками воли государства и/или устремлений правительства). Тем не менее, общеизвестно, что социально значимые политические33 действия неизменно опираются на давно установленные психологами34 личные латентные мотивы35 субъектов.

Подобная закольцованная зависимость обычно создает значительные трудности при теоретическом анализе и классификации исследуемых социальных систем (в частности, государственных режимов). Как правило, неотыскание объективных причин приводит к попытке свести все к субъективной «мотивации» (широко используемой, например, в уголовном праве) и исключительности ситуации (например, «теософские» тезисы об «особом пути» или «особой миссии» России в истории) или же влечет за собой отклонение исследования организации деятельности социальных управляющих систем в сторону индефинитной (неопределенной) «разумной достаточности» (что не может быть признано научным из-за сугубой субъективности данного понятия).

Отсюда же возникают попытки разделения государственных режимов по исключительно внешним, исторически и субъективно ориентированным признакам. Таким как: способ прихода к власти того или того правительства или правителя (наследственный или выборный или иной), принадлежность отдельных правителей к той или иной социальной группе, классу и т. д. С позиции системной науки эти внешние, описательные частные признаки никак не характеризуют «механизм правового регулирования» возникающих или потенциально возможных имущественных споров взаимодействующих субъектов. К тому же большинство современных историков настаивает на неприменимости системных концепций к истории как науке, подтверждая свой взгляд не твердым философско-логическим или математически-допустимым фундаментом, но недостаточностью статистического материала. Ведь в истории человечества исследовано всего около 20 цивилизаций, чего явно недостаточно для статистического наблюдения и обобщения.

Так, например, в истории монархии император Франции Наполеон известен созданием своего унифицированного единого Кодекса законов. Ярким примером кодификации закона может служить и «Русская Правда» Ярослава Мудрого (XI в. н.э.), на основании которой в России данного периода преобладал состязательный процесс36 истцов37. Но, в то же самое время, «король Солнце» Людовик XIV утверждал, что «государство – это я», а известный царь Соломон принимал судебные решения исключительно на основании личных понятий о справедливости и эквивалентности («принципов права»). Очевидно, что статус «законного самодержца» никак не характеризует реализованный в данных государствах процесс регулирования защиты гражданских прав.

Также, с точки зрения организации правового регулирования, в рамках одной российской романовской династии: Петр I, подобно Ивану IV Грозному, стремился к централизации38 властных (нормотворческих и судебных) полномочий в государстве, ликвидации боярской самостоятельности, для чего, подобно опричине Ивана IV, он даже создал новый, напрямую экономически—зависимый от личности царя класс – дворянство39. Напротив, Екатерина II, Александр I и Николай II фактически децентрализовывали те же полномочия, раздавая финансовую и распорядительную власть провинциям (Финляндия40) и отдельным фаворитам и чиновникам (прикрывавшим свои бесконтрольные «коррупционные» финансовые махинации «потемкинскими деревнями»41).

Так, ввиду отсутствия нормативного регламента о военных поселениях42, государственно—экономическая цель их создания быстро уступила место личной выгоде ответственного за проект чиновника, получившего бесконтрольный и неограниченный кредит,43 – генерала А. А. Аракчеева. Его попытки сэкономить на содержании военных поселенцев приводили к регулярным вооруженным бунтам44. Ни о какой гражданско—правовой защите имущественных прав военных поселений и речи не шло. И это только наиболее известные примеры.

С позиции математики и системной теории логичным выходом могло бы стать использование принципа «Периодической таблицы элементов» Д.И.Менделеева, включающего построение единой системы на «двоичной» основе взаимоисключающих существенных и унифицированных юридически-значимых критериев, – в комплексе присущих всем исследуемым элементам, объектам спорного гражданско-правового события, факта. «Наиболее последовательно эта установка была реализована в рамках неопозитивистского подхода к праву, разработанного австрийским юристом Г. Кельзеном (1881—1973). Задачу своего „чистого учения о праве“ он видел в том, чтобы очистить право от всего неправового, а правоведение – от всех его междисциплинарных связей с другими науками об обществе»45. Но такой подход отражает лишь одну сторону системы права, как самостоятельного значимого явления, регулируемого при помощи исключительно «механизма правового регулирования». Следуя принципу простого, доступного моделирования исследуемого явления и безусловной системной общности любых общенаучных принципов, можно сказать, что исследование исключительно «плюсового полюса магнита» не позволяет описать систему взаимодействия его электромагнитных полей в целом – Систему двойственности, «двоичности» права, призванную учитывать не только умозрительно выкристализованное «чистое право», но и реально присутствующие и более чем значительные частные, классовые и иные (экономические, социальные и личные) государственно и субъективно значимые интересы. И именно такая система, предполагающая «выявление не объясненных в рамках наличных теоретических знаний фактов, может стать результатом изучения явлений, не подвергавшихся ранее специальному исследованию»46.

Сравнительный анализ ряда базовых теорий происхождения и эволюции института государства47 позволил сделать вывод, что в настоящее время общепринятые классификации государственных режимов основаны на внешних признаках (существенных для истории, политологии, философии, иных общественных наук), таких, например, как порядок происхождения, распределения и/или смены власти. Ни одна из них не опирается на аспекты, значимые для гражданского ил военного права или Теории государства и права, – включающие основу юридического регулирования гражданско—правовой защиты имущественных прав субъектов; на порядок принятия соответствующих нормативных актов и обеспечения исполнения их требований, правила и границы их реализации48. Выводы известнейшего российского правоведа М. М. Сперанского подтверждают, что в истории России «внешний образ правления никак не определяет существа его, что он весьма может быть различен от внутреннего и даже быть совершенно ему противным»49.

Тем не менее, при отсутствии в современных правовых исследованиях четких критериев идентификации социальных систем, допустимо, исходя из «особенностей присущих им процессов развития»50, утверждать, что:

Все социальные системы делятся на «органичные» и «неорганичные»51. По евро-американской общенаучной классификации эти обозначения соответствуют «изоморфным» (нацеленным на реализацию единого порядка существования) и «гомоморфным» (субъективно-ориентированным) социальным системам52.

В «органичных» социальных системах «наличие связей не только координации (взаимодействие элементов), но и субординации, обусловленных происхождением одних элементов из других, возникновением новых связей и т. п.» и «наличие особых управляющих механизмов, через которые структура целого воздействует на характер функционирования и развития частей». В переводе на категории гражданского права это означает наличие единого, централизованного «механизма управления» гражданско—правовыми процессами в данной социальной системе. А, так как, по утверждению В. М. Сырых, «категория „правовое регулирование“ предстает как единство трех взаимосвязанных компонентов: правотворчества, реализации норм права и применения юридической ответственности и тем самым охватывает все процессы, явления, характеризующие действие права в обществе»53, то, с точки зрения гражданского права, такой «механизм» оптимально включает в себя единообразную централизованную реализацию функций: